Почему в Израиле нет музея Шагала?

В эти весенние дни вспоминаем Шагала. Прожив долгую, плодотворную жизнь, он «вознесся», как герои его ранних полотен — просто перестал дышать в поднимающемся лифте — 28 марта 1985г. Рожденный в Витебске и проживший большую часть жизни во Франции Мойше Сегалов, известный всему миру как Марк Шагал, выбрал местом для своего музея Библейского наследия лазурную Ниццу.

Впервые в истории большой авторский музей появился при жизни художника, Шагал активно участвовал в его планировке и сам определил расположение картин.

Не кажется ли вам странным, что в Израиле нет Музея Марка Шагала? И это вовсе не потому, что его недооценивали в еврейском государстве. Известный швейцарский архитектор Маркус Динер, многолетний поклонник творчества Шагала, еще в 1964 году предлагал спроектировать в Иерусалиме музей, где экспонировались бы работы Шагала на библейские темы, но сам художник предпочел Францию.

Почему? Ведь Шагал любил Израиль, приезжал сюда часто, подарил ряд очень значительных произведений — такик, как гобелены Кнессета и витражи синагоги в больнице Хадасса Эйн-Керем.

Объяснение в том, что как это ни парадоксально, Шагал никогда не скрывавший своего еврейства, не хотел считаться еврейским художником. Он считал себя «наднациональным», и в своем Музее Библейских посланий основным посылом замечательных полотен на библейские темы сделал именно акцент на общечеловеческие, общегуманитарные ценности . Меир Дизенгоф пытался привлечь Шагала к созданию Музея изобразительного искусства в Тель-Авиве.Шагал вложил много энергии в создание концепции такого Музея, но его предложения так и не были приняты. Резкие разногласия были у Шагала с классической академией Бецалель. Планируя Музей искусств в Тель-Авиве, Шагал предлагал устроить отдельные залы самых значительных еврейских художников.

В письме Дизенгофу Шагал назвал имена пяти художников еврейского происхождения, работы которых, по его мнению, должны занять центральное место в создаваемом в Тель-Авиве музее: он выделил голландского художника Йозефа Израэльса (1824-1911), французского импрессиониста Камиля Писсарро (1830-1903), двух обитателей Монпарнаса: Амадео Модильяни (1884-1920) и покончившего с собой за считанные месяцы до этого письма Жюля Паскина (1885-1930), и уроженца Берлина Макса Либермана (1847-1935). Картин никого из этих мастеров в Тель-Авиве на тот момент, скорее всего, не было даже в частных собраниях, и задача, поставленная Шагалом, показалась мэру неподъемной. 44-летний Шагал в 1931 году провел в Палестине/Эрец Исраэль два с половиной месяца, но продвижением проекта, ради которого он и приехал, остался очень разочарован.
Отношение к художнику в Израиле было неоднозначным: вначале его очень критиковали за «галутность», за то, что он всю жизнь ментально «оставался в Витебске», когда в Эрец Исраэль социал-сионисты создавали образ «нового еврея», а ханаанейцы искали точки соприкосновения с левантийской культурой; затем критике подвергались его многочисленные витражи и мозаики, выполненные для христианских церквей и соборов в Меце, Реймсе, Цюрихе и Майнце. При этом в 1977 году Шагал получил звание почетного гражданина Иерусалима, в 1981 году — наиболее финансово значительную в Израиле и очень престижную премию фонда Вольфа в области искусств, с ним встречались все высшие руководители страны, а его ретроспективную выставку 1951 года открывал президент Хаим Вейцман.

С ростом мировой славы Марка Шагала, израильский истэблишмент становился все более заинтересованным в присутствии мэтра в Стране.Вот что пишет Вирджиния Хаггард (тогдашняя спутница Шагала).

Израильтяне стремились завлечь к себе этого прославленного сына еврейского народа; он был резной фигурой, украшавшей их корабль, они нуждались в его поддержке и престиже. Моше Шарет, министр иностранных дел, предложил Марку прекрасный дом в Хайфе и денег на расходы, если он согласится ежегодно проводить в Израиле месяц или два. Марк ничего не сказал, но кивнул благодарно, растопив эти чувствительные сердца своей чудесной улыбкой. Неудивительно, что израильтяне почувствовали себя обманутыми, когда примерно через год Марку пришлось разочаровать их.

Марк знал, что верность Израилю должна быть безусловной. Этим людям было нужно или все, или ничего; они боролись за свои жизни и выжили. Но Марк был осмотрителен, ему хотелось пользоваться благосклонностью везде, и прежде всего во Франции — именно здесь его творчество слыло универсальным. Марк не хотел, чтобы его считали еврейским художником, а для израильтян это было предательством

В Ницце в музее Шагала меня поразило два факта — первое, что среди посетителей совершенно не было русских, хотя на пляжах и рынках в этом сентябре Ницца выглядела и звучала так, что казалось, что туда в 1917году переселилась не побежденное дворянство, а вовсе даже победивший гегемон. И второе — более приятное. Как раз в эти дни в Музее нам посчастливилось попасть на редкую выставку — из разных мировых музейных и частных коллекций были собраны автопортреты мастера. Некоторые — на клочках бумаги, часть — маслом, часто — простым грифелем. Молодые художники частенько увлекались написанием самих себя — и вовсе не из одного чистого самолюбования,просто на натурщиков не было денег.

Предлагаю мои непрофессиональные фото с этой выставки.

А я жду- не дождусь, что же мне расскажет о Шагале Сергей Юрский в своих 15 образах, ровно через неделю на спектакле театра Ермоловой «Полеты с ангелом»

В подготовке материала использована статья Алека Д. Эпштейна .