Первая неделя наступившего года длилась долго и странно — целых 13 дней
Душа моей свекрови исстрадалась без клавиш и восстала против этого немощного, ничего не узнающего тела, этого безмузыкального, а значит бесполезного существования.
Пока за стенами больницы гремел гром и лил дождь, Душа напевала себе неслышное пианиссимо — готовилась ко встрече с Главной Музыкой сфер, репетировала. И в первое же погожее утро, когда путь наверх был свободен, Душа мощным крещендо воспряла, отряхнув все путы трубок и катетеров, и полновесным мажорным аккордом утвердила свое присутствие в Вечном Хоре.
И потом, когда десятки людей шли и шли всю поминальную неделю, Душа радовалась, что наконец-то все снова вспоминают, какой необыкновенной красавицей была наша бабушка даже в старости, как заразительно она смеялась, как серьезна она была в своем деле, повторяя свою коронную фразу — «Я могу научить играть даже кошку».
Бессмертный Шопен звучал с экрана в ее исполнении сто раз, для каждого гостя, и все произносили дежурные слова восхищенья, как в таком преклонном возрасте можно было сохранить такую технику игры, такое тонкое и нежное проникновение в суть музыки, а Душа только светло и освобожденно улыбалась сверху — она-то хорошо знала, Душа обязана трудиться…
Когда уходит человек, проживший долгую и наполненную любимым делом жизнь, в окружении любящих и преданных людей, нет черного и беспросветного траура, скорее неяркая жемчужно-палевая грусть, мерцающая проблесками столь любимых моей свекровью украшений.
Мы были заняты бесчисленными гостями-утешающими, и почти каждый рассказывал что-то о себе и о своих. За неделю мы наслушались рассказов на русском и на иврите о замечательных людях — евреях, арабах, русских и американцах. Строгая обязательность еврейской шивы (поминальной недели) , когда скорбящие не выходят и принимают соболезнующих, когда друзья приносят сладости, а кто-то и целые кастрюли с едой, когда есть возможность неторопливо слушать и слышать друг друга — все это помогает свыкнуться с новым статусом постепенно.
В доме почти не было слез — ведь не нарушен естественный ход жизни и смерти. И все же был один случай, когда пригодились салфетки. В один из дней шивы рано утром пришел мастер надгробий, профессионально печальный и безмерно терпеливый молодой человек.
Он выслушал наши сбивчивые пожелания, быстро оформил заказ, с пониманием отнесся к тому, что окончательный вариант получит после обсуждения с другими родственниками, и вдруг совершенно неожиданно рассказал, что сам только недавно похоронил 62-х летнюю маму. Под нашими сочувствующими взглядами со слезами стал показывать нам ее фотографии, рассказывать о большой семье. Говорил о семейном в несколько поколений бизнесе, показывал свои работы, рассказывал о погребальных обычаях и памятниках в еврейских, христианских и друзских общинах.
Вот так же наши сыновья делятся своими успехами и достижениями, да и кому же свободно похвастаться, как не маме… И мы задавали вопросы, и восхищались его профессионализмом, и умилялись на фотографии детей, которых его мама успела дождаться…
Провожая его до двери, пожелали взаимно друг другу — чтобы больше не знать вам горя..
Мудрый и гуманный обычай наша еврейская шива. Будьте сильными, берегите себя. Живите с музыкой.
Огромный Мир 